«Пока будут камни, семена огня не умрут» (Лу Синь).
Лу Синь (настоящее имя Чжоу Шужэнь) – выдающийся китайский писатель и мыслитель, произведения которого вошли в сокровищницу мировой литературы. Он оставил огромное творческое наследие: художественные и публицистические произведения, переводы, дневники. Лу Синь подготовил к переизданию древние китайские книги и собрал обширную коллекцию старинных каллиграфических полотен.
Жизнь этого человека – пример неустанных духовных поисков. Лу Синь считал, что во имя национального и социального освобождения он должен бороться за духовное пробуждение своего народа. Его девизом стали слова: «Нахмурив брови, с холодным презрением взираю на указующий перст вельможи, но, склонив голову, готов, как буйвол, служить ребенку».
Лу Синь (25.09.1881 – 19.10.1936) родился в уездном городе Шаосин провинции Чжэцзян. Его семья принадлежала к обедневшему привилегированному сословию. Разорение, а затем тяжелая болезнь и смерть отца заставили его рано познать тяготы жизни. Будущий писатель с детства видел бесправие и нищету китайского народа, страдавшего от произвола чиновников и помещиков. К этому присоединялся и гнет иностранных империалистов, которые стремились превратить Китай в колонию и вели себя в чужой стране, как хозяева.
После окончания горно-железнодорожного училища в Нанкине, Лу Синь уехал в Японию, где изучал медицину: ему хотелось, чтобы в Китае было больше своих, китайских врачей, способных облегчить физические страдания народа. В 1911 году Лу Синь поступил на работу в министерство просвещения в отдел социального воспитания. Он начал глубоко изучать древние и средневековые литературные памятники Китая и вскоре стал признанным специалистом по Танской и Сунской эпохам.
Лу Синь составил «Проект развития искусства» для широкой популяризации китайской и зарубежной культуры: организация сети музеев, картинных галерей, библиотек, концертных залов и театров для просвещения простого китайского народа. Особенно активно писатель ратовал за воспитание и образование подрастающего поколения. Главной целью он считал формирование всесторонне развитого, свободного человека-гражданина, который обладает научным мировоззрением и самостоятельным мышлением.
Под влиянием Октябрьской революции в России он принял активное участие в «Движении 4 мая» 1919 года в Пекине и стал одним из признанных вождей в борьбе за новую культуру. В своих произведениях Лу Синь нарисовал широкую картину китайской жизни и заставил понять, что дальше так продолжаться не может. Мы читаем рассказ «Родина» и видим, как беззаботный крестьянский мальчик Жунь-ту превращается в забитого, покорного судьбе, молчаливого человека. Перед нами Кун И-цзи из одноименного рассказа – жалкий недоучившийся интеллигент, терпеливо сносящий жестокость окружающих. Нам жаль бедную пряху Шань-сы, у которой умирает ребенок (рассказ «Завтра»). Мы задумываемся над тем, как опутали суеверия людей, покупающих кровь невинно казненного человека во имя «исцеления» смертельно больного ребенка.
В 1918 году Лу Синь опубликовал свой знаменитый рассказ «Записки сумасшедшего», обличающий бесчеловечность феодального общества. Затем последовали сборники «Клич» («Нахань»), «Блуждания» («Панхуан») и стихотворения в прозе «Дикие травы» («Е цао»). Эти произведения оказали решающее влияние на становление реалистического направления в новейшей китайской литературе, основоположником которой по праву был признан Лу Синь.
В 1921 году Лу Синь написал одно из самых значительных произведений – повесть «Подлинная история А-кью» о жизни батрака, самого обездоленного человека в деревне. Образ А-кью – это сатира на тех, кто в Китае безропотно сносил все издевательства, оправдывая себя мыслью о «моральной победе» над угнетателями. Лу Синь считал «акьюизм» отвратительной психологией раба, прозябающего в беспросветной нужде и унижениях.
Перу современного китайского классика принадлежит также множество публицистических произведений и переводов. Огромное влияние на жизнь и творчество Лу Синя оказала русская и советская литература. Писатель не владел русским языком в совершенстве, в основном он пользовался вторичными переводами с немецкого, английского и японского языков. Лу Синь переводил книги Ф.М. Достоевского, Л.Н. Андреева, В.М. Гаршина, В.Я. Ерошенко, А.А. Фадеева. Особо он преклонялся перед творчеством Н.В. Гоголя, А.П. Чехова и А.М. Горького. Известно, что за день до своей смерти китайский писатель упорно продолжал правку перевода «Мертвых душ» Н.В. Гоголя.
Лу Синь стал духовным идеологом Лиги левых писателей Китая, основанной в 1930 году. Действуя в обстановке гоминьдановского террора, приверженцы Лиги вели борьбу с буржуазными теориями художественного творчества, знакомили китайского читателя с лучшими образцами отечественной и зарубежной литературы. Писатель также активно участвовал в международном антифашистском движении, выступал в поддержку СССР.
Последние годы жизни Лу Синя были омрачены преследованиями со стороны реакционного китайского правительства, постоянными угрозами ареста. Несмотря на подорванное здоровье писатель сохранил свой светлый ум и неукротимую силу борца. Лу Синь успел подготовить к печати воспоминания «Утренние цветы, собранные вечером» и книгу «Старые легенды в новой редакции».
Китайский гуманист и мыслитель Лу Синь скончался 19 октября 1936 года от туберкулеза в возрасте пятидесяти пяти лет. Творчество талантливого писателя и замечательного человека стало летописью переломного времени в истории Китая. Его имя прочно стоит в одном ряду с выдающимися прогрессивными деятелями мира.
ЛУ СИНЬ «КУН И-ЦЗИ» (отрывок из рассказа)
Кабачки в местечке Лу особые, не такие как везде. Здесь прямо на улицу выходит огромный, в форме наугольника прилавок, где обычно держат наготове кипяток, чтобы подогревать желтое рисовое вино. Около полудня, а то и к вечеру, после трудового дня, рабочие заходят в кабачок выпить чарочку-другую; лет двадцать назад она стоила всего четыре медяка, а теперь – все десять. Опершись на прилавок, посетители отдыхают, попивая теплое вино. Еще за один медяк можно взять па закуску блюдечко побегов бамбука, сваренных в соленой воде, или бобов с укропом, а за десять медяков – заказать что-нибудь мясное. Впрочем, у посетителей в простых куртках таких денег не бывает. Ну а те, что в длинных халатах, проходят в комнатку за перегородкой и, заказав там вино с закусками, выпивают сидя, не спеша.
*** С посетителями в куртках можно было не церемониться, только они много болтали, шумели и надоедали своими придирками. Зачастую лезли смотреть, как переливаешь вино из кувшина в чайник, не подливаешь ли заранее воды, и успокаивались, лишь проследив за тем, как греется чайник, опущенный в кипяток. Разбавлять вино при столь неотступном наблюдении было, разумеется, невозможно, и спустя несколько дней хозяин решил, что я с этим делом не справился. Не выгнали меня лишь благодаря моему поручителю, лицу весьма влиятельному, но теперь я должен был выполнять скучнейшую обязанность – подогревать вино.
*** Некоторое оживление вносил лишь Кун, изредка заходивший в кабачок. Вот почему он мне и запомнился. Единственный из всех посетителей в халатах, Кун И-цзи пил вино, стоя у прилавка. Это был человек высокого роста, с всклокоченной седоватой бородой и иссиня-белым морщинистым лицом, покрытым рубцами. Халат он носил такой грязный и рваный, будто его не стирали и не чинили лет десять. Он так обильно уснащал свою речь архаизмами, вроде дабы и паки, что его почти никто не понимал. Фамилия его была Кун, и прозвали его Кун И-цзи, по трем лишенным смысла иероглифам «кун и цзи», с которых начинаются школьные прописи.
МАТЕРИАЛ ПОДГОТОВИЛА КАШТАНОВА Л. А.
